Уважаемый Артемий, безусловно, грехом является такое разделение исповеди, когда человек сознательно определённые грехи не хочет рассказывать или своему духовнику, или священнику, перед которым он желал бы соблюсти более приличный вид. Поэтому часть грехов, скажем так, менее значимых с его точки зрения или «духовных грехов», о которых и порассуждать можно со священником, скажем о гордости, о тщеславии, о всякого рода внутренних нестроениях в молитве, он будет исповедовать перед священником, которому показаться хочет хорошо, а о грехах пакостных расскажет какому-нибудь батюшке, которого потом и не увидит никогда. Вот такого рода лукавство, и есть, конечно, то, что обессмысливает и лишает силы исповедь. Если намерение было именно сокрыть, то эта исповедь не действительна, потому что совершающий её думал не о покаянии пред Богом, а о тщеславии или о том, как выглядеть в глазах священнослужителя. Следовательно, это и не исповедь была. Так что вы сами себе задайте вопрос, чем вы руководствовались, деля исповедь на две части. Если это произошло, как бывает, что человек просто часть грехов вспомнил позднее или в силу невозможности, например, священник остановил по многолюдству и сказал, чтобы вы самые важные грехи сказали, а остальное после расскажите, то ничего страшного нет. В храме святой мученицы Татианы исповедь совершается за каждым утренним богослужением, а также во время всенощных под воскресный день и в великие двунадесятые праздники, когда, особенно вечером, можно исповедаться вполне неторопливо.