ПРОТОИЕРЕЙ АЛЕКСИЙ УМИНСКИЙ «МОЖНО ЛИ ПРИЧАЩАТЬСЯ БЕЗ ИСПОВЕДИ?»

Протоиерей Алексий Уминский (1960)

Если вы часто причащаетесь и исповедуетесь, то думаю в определенных случаях можно причащаться без исповеди. Если на душе нет никаких тяжелых и смертных грехов, и совесть ваша вас не обличает. 

Вопрос о причащении без исповеди нужно обговорить со священником, чтобы он знал кто к нему приходит на Причастие. Если ко мне придет такой человек, то я, конечно спрошу: «Были ли вы на исповеди или нет?» Если он скажет, что не был, то я спрошу почему. Он ответит: «Я был в прошлое воскресенье там-то», — тогда я его причащу, а если я узнаю, что он вообще никогда не исповедовался, то тогда я такого человека не допущу до Причастия.

Исповедь и причастие не являются таинствами, которые созданы друг для друга. Просто так сложилось в практике Русской Православной Церкви в последнее время.

Когда люди причащались 4 раза в год – это понятно – они сразу исповедовались и причащались, но когда теперь люди причащаются раз в неделю, а некоторые еще чаще, то традиции исповедоваться каждый раз перед причастием для многих лишается смысла сама исповедь. У них совесть чиста, они ничего такого, что отлучало бы их от причастия не сделали, они ни с кем не поссорились, у них в мире душа, а то, что они совершают, как каждый из нас, мелкие прегрешения, это не является тем грехом, который отлучает человека от Причастия.

Люди разные: некоторые могут и хотят исповедоваться каждый раз, а для некоторых это является препятствием к исповеди, они не понимают, зачем им исповедовать несущественные вещи. Священники не исповедуются перед Причастием и причащаются на каждой Литургии. Превращать исповедь в форму снятия с себя ответственности за жизнь или в шлагбаум, пропуск к причастию – это значит уничижать таинство исповеди.

Мы – свободные люди, давайте это не забывать, давайте этой свободой дорожить. Важно на пути ко Христу не придумывать каких-то ложных препятствий, которых не существует. Если какие-то человеческие традиции, возводимые в ранг церковных традиций, становятся препятствием к Причастию, то значит, что их время кончилось. Время традиций кончается – одни традиции отмирают, другие традиции встают на их места.

К исповеди не надо относиться как к прачечной, когда мы по списку сдаем грязное белье, а получаем чистое. Я прихожу на исповедь и снимаю с себя ответственность за грех, я прожил эту неделю, конечно, за эту неделю согрешил, но чтобы перед Богом мне не отвечать,  лучше исповедуюсь. На самом деле, это ровно ничего не дает, это никакая не исповедь, потому что исповедь –  результат человеческого покаяния, некий плод прожитой жизни в борьбе с грехом. Мы привыкли относиться к исповеди таким образом, что она является добавочным таинством к причастию. Тогда само по себе наше духовное отношение к исповеди таково: «Давай-ка я вспомню, что было на этой неделе…», — в принципе, можно взять, отксерить бумажечку и с этой бумажечкой подходить каждую неделю к исповеди. Это как раз и является проблемой тех людей, которые не видят в этом смысле. Для того чтобы что-то изменилось в вас, представьте, что у нас  была бы возможность исповедоваться всего четыре раза в год.

Это бы значило, что я нагрешил, а теперь должен жить с этим несколько месяцев. Теперь два варианта – либо я это забываю, либо начинаю с этим жить, как с болезнью, укорять себя и просить у Бога прощения. Наша частая исповедь может сделать нас  безответственными людьми по отношению к молитве, по отношению к ближнему. Потому что мы знаем, что каждый раз мы можем исповедоваться, называя одну и ту же мешающую мелочь, и мы можем ее даже не исправлять, потому что нам все прощается.

Люди иногда сходят вечером на исповедь, потом с утра придут в храм, и тут – ах! – у самой Чаши вспоминают: «Забыл этот грех исповедовать!» – и чуть ли не из очереди к причастию убегают к священнику, который продолжает исповедь, с тем, чтобы сказать то, что забыли сказать на исповеди. Это, конечно, беда.

Или начинают вдруг у Чаши лепетать: «Батюшка, я забыл сказать на исповеди то-то и то-то». С чем человек приходит к причастию? С любовью или с недоверием? Если человек доверяет Богу, то он знает, что Бог пришел в этот мир грешников спасти. «От них же первый есмь аз» – эти слова говорит священник, и говорит каждый из нас, когда приходит к исповеди. Не праведные причащаются Святых Христовых Тайн, а грешные, из которых каждый, приходящий к Чаше, первый, потому что он грешный. Значит, он даже с грехами причащаться идет.

Он кается в этих грехах, сокрушается о них; это сокрушение – самое главное, что дает человеку возможность причаститься Святых Христовых Тайн. Иначе, если человек исповедался перед причастием и почувствовал себя уверенным в том, что теперь-то он достойно причаститься, у него есть право принять Святые Христовы Тайны, то хуже и страшнее этого ничего быть не может.

Как только человек почувствует себя достойным, как только человек почувствует себя вправе причащаться, – наступит самая страшная духовная болезнь, которая только может постигнуть христианина. Посему во многих странах причастие и исповедь не являются обязательной сцепкой. Исповедь совершается в свое время и в своем месте, причастие совершается во время Божественной литургии. Поэтому те, кто исповедовались, скажем, неделю или две недели назад, и совесть их мирна, не обличает их в каких-то грехах, которые бы как страшный и неприятный груз тяготели их душу, они могут, сокрушаясь, подходить к Чаше… 

Источник: «Тайна примирения: книга об исповеди и покаянии» / протоиерей Алексей Уминский. — Москва: Никея, 2015. — 325 с.